Смешные рассказы  о школе скачать 

    Наша преподавательница литературы Раиса Ивановна заболела. И вместо нее к нам пришла Елизавета Николаевна. Вообще-то Елизавета Николаевна занимается с нами географией и естествознанием, но сегодня был исключительный случай, и наш директор упросил ее заменить захворавшую Раису Ивановну.
      Вот Елизавета Николаевна пришла. Мы поздоровались с нею, и она уселась за учительский столик. Она, значит, уселась, а мы с Мишкой стали продолжать наше сражение - у нас теперь в моде военно-морская игра. К самому приходу Елизаветы Николаевны перевес в этом матче определился в мою пользу: я уже протаранил Мишкиного эсминца и вывел из строя три его подводные лодки. Теперь мне осталось только разведать, куда задевался его линкор. Я пошевелил мозгами и уже открыл было рот, чтобы сообщить Мишке свой ход, но Елизавета Николаевна в это время заглянула в журнал и произнесла:
      - Кораблев!
      Мишка тотчас прошептал:
      - Прямое попадание!
      Я встал.
      Елизавета Николаевна сказала:
      - Иди к доске!
      Мишка снова прошептал:
      - Прощай, дорогой товарищ!
      И сделал "надгробное" лицо.

      А я пошел к доске. Елизавета Николаевна сказала:
      - Дениска, стой ровнее! И расскажи-ка мне, что вы сейчас проходите по литературе.
      - Мы "Полтаву" проходим, Елизавета Николаевна, - сказал я.
      - Назови автора, - сказала она; видно было, что она тревожится, знаю ли я.
      - Пушкин, Пушкин, - сказал я успокоительно.
      - Так, - сказала она, - великий Пушкин, Александр Сергеевич, автор замечательной поэмы "Полтава". Верно. Ну, скажи-ка, а ты какой-нибудь отрывок из этой поэмы выучил?
      - Конечно, - сказал я,
      - Какой же ты выучил? - спросила Елизавета Николаевна.
      - "Тиха украинская ночь..."
      - Прекрасно, - сказала Елизавета Николаевна и прямо расцвела от удовольствия. - "Тиха украинская ночь..." - это как раз одно из моих любимых мест! Читай, Кораблев.
      Одно из ее любимых мест! Вот это здорово! Да ведь это и мое любимое место! Я его, еще когда маленький был, выучил. И с тех пор, когда я читаю эти стихи, все равно вслух или про себя, мне всякий раз почему-то кажется, что хотя я сейчас и читаю их, но это кто-то другой читает, не я, а настоящий-то я стою на теплом, нагретом за день деревянном крылечке, в одной рубашке и босиком, и почти сплю, и клюю носом, и шатаюсь, но все-таки вижу всю эту удивительную красоту: и спящий маленький городок с его серебряными тополями; и вижу белую церковку, как она тоже спит и плывет на кудрявом облачке передо мною, а наверху звезды, они стрекочут и насвистывают, как кузнечики; а где-то у моих ног спит и перебирает лапками во сне толстый, налитой молоком щенок, которого нет в этих стихах. Но я хочу, чтобы он был, а рядом на крылечке сидит и вздыхает мой дедушка с легкими волосами, его тоже нет в этих стихах, я его никогда не видел, он погиб на войне, его нет на свете, но я его так люблю, что у меня теснит сердце...
      - Читай, Денис, что же ты! - повысила голос Елизавета Николаевна.
      И я встал поудобней и начал читать. И опять сквозь меня прошли эти странные чувства. Я старался только, чтобы голос у меня не дрожал.       ...Тиха украинская ночь.
      Прозрачно небо. Звезды блещут.
      Своей дремоты превозмочь
      Не хочет воздух. Чуть трепещут
      Сребристых тополей листы.
      Луна спокойно с высоты
      Над Белой церковью сияет...       - Стоп, стоп, довольно! - перебила меня Елизавета Николаевна. - Да, велик Пушкин, огромен! Ну-ка, Кораблев, теперь скажи-ка мне, что ты понял из этих стихов?
      Эх, зачем она меня перебила! Ведь стихи были еще здесь, во мне, а она остановила меня на полном ходу. Я еще не опомнился! Поэтому я притворился, что не понял вопроса, и сказал:
      - Что? Кто? Я?
      - Да, ты. Ну-ка, что ты понял?
      - Все, - сказал я. - Я понял все. Луна. Церковь. Тополя. Все спят.
      - Ну... - недовольно протянула Елизавета Николаевна, - это ты немножко поверхностно понял... Надо глубже понимать. Не маленький. Ведь это Пушкин...
      - А как, - спросил я, - как надо Пушкина понимать? - И я сделал недотепанное лицо.
      - Ну давай по фразам, - с досадой сказала она. - Раз уж ты такой. "Тиха украинская ночь..." Как ты это понял?
      - Я понял, что тихая ночь.
      - Нет, - сказала Елизавета Николаевна. - Пойми же ты, что в словах "Тиха украинская ночь" удивительно тонко подмечено, что Украина находится в стороне от центра перемещения континентальных масс воздуха. Вот что тебе нужно понимать и знать, Кораблев! Договорились? Читай дальше!
      - "Прозрачно небо", - сказал я, - небо, значит, прозрачное. Ясное. Прозрачное небо. Так и написано: "Небо прозрачно".
      - Эх, Кораблев, Кораблев, - грустно и как-то безнадежно сказала Елизавета Николаевна. - Ну что ты, как попка, затвердил: "Прозрачно небо, прозрачно небо". Заладил. А ведь в этих двух словах скрыто огромное содержание. В этих двух, как бы ничего не значащих словах Пушкин рассказал нам, что количество выпадающих осадков в этом районе весьма незначительно, благодаря чему мы и можем наблюдать безоблачное небо. Теперь ты понимаешь, какова сила пушкинского таланта? Давай дальше.
      Но мне уже почему-то не хотелось читать. Как-то все сразу надоело. И поэтому я наскоро пробормотал:       ...Звезды блещут.
      Своей дремоты превозмочь
      Не хочет воздух...       - А почему? - оживилась Елизавета Николаевна.
      - Что почему? - сказал я.
      - Почему он не хочет? - повторила она.
      - Что не хочет?
      - Дремоты превозмочь.
      - Кто?
      - Воздух.
      - Какой?
      - Как какой - украинский! Ты ведь сам только сейчас говорил: "Своей дремоты превозмочь не хочет воздух..." Так почему же он не хочет?
      - Не хочет, и все, - сказал я с сердцем. - Просыпаться не хочет! Хочет дремать, и все дела!
      - Ну нет, - рассердилась Елизавета Николаевна и поводила перед моим носом указательным пальцем из стороны в сторону. Получалось, как будто она хочет сказать: "Эти номера у вашего воздуха не пройдут". - Ну нет, - повторила она. - Здесь дело в том, что Пушкин намекает на тот факт, что на Украине находится небольшой циклонический центр с давлением около семисот сорока миллиметров. А как известно, воздух в циклоне движется от краев к середине. И именно это явление и вдохновило поэта на бессмертные строки: "Чуть трепещут, м-м-м... м-м-м, каких-то тополей листы!" Понял, Кораблев? Усвоил! Садись!
      И я сел. А после урока Мишка вдруг отвернулся от меня, покраснел и сказал:
      - А мое любимое - про сосну: "На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна..." Знаешь?
      - Знаю, конечно, - сказал я. - Как не знать?
      Я выдал ему "научное" лицо.
      - "На севере диком" - этими словами Лермонтов сообщил нам, что сосна, как ни крути, а все-таки довольно морозоустойчивое растение. А фраза "стоит на голой вершине" дополняет, что сосна к тому же обладает сверхмощным стержневым корном...
      Мишка с испугом глянул на меня. А я на него. А потом мы расхохотались. И хохотали долго, как безумные. Всю перемену.

^{Смешные рассказы  о школе скачать} 

Страница, где собраны все рассказы В.Драгунского

А здесь все детские рассказы, которые есть на нашем сайте